Индустрия красоты в эпоху самолюбования

Я получила редакторское задание – написать о том, как обычная женщина воспринимает салоны красоты и бьюти-индустрию в целом. Гипотеза: многие собственники салонов красоты и косметологических центров Украины живут в башне из слоновой кости и видят только одну часть «готовых» к потреблению салонных услуг женщин, при этом совершенно упускают из вида огромный рынок, живущий своими представлениями о салонах. Что это за представления, я и должна была понять.

МОЙ ВЗГЛЯД НА САЛОН КРАСОТЫ

Ульяна: Я откровенно не люблю салоны красоты. У этой нелюбви длинная история. И глубокая философская подоплека. А еще важная причина: у меня нет денег. Но если бы они у меня были… Интересно, вот были бы у меня лишние 100, 200, 1000 у.е... Я бы потратила их на себя? Да, наверное, пошла бы, наконец, и постриглась, а заодно помыла бы голову - дома горячей воды нет, и не будет. А еще? Посоветовалась бы, наверное, со стилистом по поводу нового имиджа - в девочках ходить надоело. Надо что-то менять. Но пока не понятно, что именно и как.

Еще, может быть, поставила бы люминиры. Но это уже к стоматологу.

А что еще? А … всё!!!

Лучший инструмент для чистки ногтей – ногти на другой руке. А если захочется французского маникюра, берем немного “Белизны”, растворяем в тазике с водой и стираем детские носочки. Вручную. Через 2-3 минуты ногтевая пластина обретает блеск, как после дорогого салона. Остается только пройтись по кромке пилочкой, но гораздо ровнее получается, если потереть на терке килограмм морковки. Главное - вовремя выуживать образцы своей ДНК из овощного месива. И хранить тайну от домашних.

А если серьезно… Мне сорок лет без полугода, и старость пугает меня как любую нормальную женщину. И я, конечно, ищу выход.

В каморке моего старшего сына висит зеркало. Я называю его “правдивое зеркало”. Потому что, смотрясь в него, видишь все недостатки своей внешности: целлюлит, морщины, поры, прыщи, купероз, щеки, как у бульдога, шею, как у черепахи, мешки под глазами и седину в челке. Так падает свет. Но эффект реально устрашающий.

Я смотрюсь в него для профилактики хотя бы раз в день. И привыкаю к тому, что скоро меня перестанут называть “девушкой”. Смотрюсь внимательно - до тех пор, пока не уляжется внутренняя истерика. И начинаю получать удовольствие.

От того, что я храбрая. От того, что, несмотря на боль в правом плече - видать, начинается артроз - я все еще могу отжаться от пола целых двенадцать раз. Могу сделать колесо на песке детской площадки, могу заняться сексом в любое время и в любом укромном месте - только не дома, дома дети…

А вот грустной я себя не люблю. Когда я грустная, я и в самом деле старая и страшная. Вряд ли это можно исправить лазерным пилингом или мезотерапией…

И все же… Есть же такое:

Пушкин вложил эту фразу в уста человека пустого и самовлюбленного. Но сам А.С. пустышкой точно не был. Почти двести лет назад он озвучил мысль, которая кормит индустрию красоты по сей день. Онегин влюбляется в Татьяну только после того, как она из деревенской серой мышки превращается в ослепительную светскую львицу. У вкусной конфетки появляется яркая обертка. А еще конфетка становится дорогой и недоступной.

Индустрия красоты профессионально штампует фантики. Более того, это недешевое удовольствие, доступное далеко не всем. “Я могу себе это позволить!”- один из лейтмотивов регулярного посещения дорогого салона.

К тому же, повышенное внимание со стороны персонала тоже поднимает самооценку. Не всем, конечно. Но многим. К этому привыкаешь, в этом начинаешь нуждаться. Особенно в отсутствии полноценной личной жизни и здорового внимания вне салона.

Сама я платить никогда не могла. Моих финансовых возможностей в молодости едва хватало на посещение недорогой парикмахерской. Там, в полуподвальном помещении на Подоле, мне однажды сделали очень удачное каре. Я посмотрела на себя и… поверила в себя. За спиной выросли крылья, казалось, что теперь я точно смогу все.

Выходя на улицу, я поклялась, что отныне буду ходить в парикмахерскую каждый месяц.

И вышла работать учительницей в школу. Работа приносила мне такое удовольствие, что я забыла обо всем на свете. В том числе и о намерении регулярно стричься. Как и прежде, я красила волосы дома, неизменно получая идеальный морковно-рыжий цвет. Пилила ногти дешевой пилочкой, сидя перед телевизором, а потом грызла их от волнения перед открытым уроком. Сама проколола себе вторую дырку в мочке левого уха - иглой от шприца. И бегала по утрам - на каблуках за трамваем (на метро у меня не было студенческого проездного, а на трамвай друзья с кафедры “подогнали”).

Я метала молнии и мелки в головы учеников 7-Б, с 8-А готовила фиксированные препараты крови и учила детей считать лейкоцитарную формулу. Я чувствовала себя, как главный герой “Записок молодого врача”. Не хватало времени даже на сон - не то, что на косметические процедуры. Но я приносила пользу и была счастлива.

А каре тем временем отрастало.

Потом я получила зарплату. И еще несколько раз. Эйфория прошла. К весне школа осталась в прошлом. Наступило время аспирантуры. Новый этап в жизни - новая стрижка. Постригли меня, надо сказать, крайне неудачно. Пришлось “достригаться” дома в ванной. И дать себе зарок больше не тратить деньги попусту.

Потом жизнь занесла меня в ночной клуб. Я дописывала диссертацию, и мне остро необходим был свой собственный компьютер. На него нужно было заработать.

Там, в прокуренном элитном гадюшнике, я познакомилась со стриптизершами. Их было много. Они были очень разные: худые и толстые, с большой грудью или с прыщиками вместо бюста, длинноногие и коренастые. Блондинки и брюнетки, с волосами ниже попы и совсем лысые… Кто-то из них весь заработок спускал на брендовую одежду и дорогую косметику, а кто-то смывал грим, обувался в «берцы» и превращался в существо без пола… Но зарабатывали они одинаково хорошо. Во всяком случае, по сравнению с учителями в школе. А ведь всего-то торговали своей “оберткой”!

“Стрипухи” открыли мне простую истину: не важно, какой длины у тебя ногти, не имеет значения, хорошо ли ты танцуешь. Важно, как ты смотришь на окружающих и как держишь спину. Смотри на всех с усталым презрением и никогда не сутулься. С тех пор каждый раз, когда меня донимал комплекс неполноценности, я становилась перед зеркалом и делала, как научили девчонки из стрип-клуба.

Лишь однажды, спустя почти десять лет, со мной случилась неприятность. Я влюбилась. Он был намного старше меня, до жути талантливый, харизматичный и страшный внешне, как атомная война. Я же к тому времени уже состоялась как журналист. Отлично зарабатывала, могла позволить себе обедать в ресторане, ездить домой на такси и стричься в хорошей парикмахерской. Правда, в такси я садилась только за компанию с коллегами, чтобы не ударить в грязь лицом. И в ресторан ходила только в том случае, если в редакции ломалась микроволновка.

В парикмахерскую я, по-прежнему, ходила с опаской. Но ходила. Делала неброский маникюр, легкий макияж и тратила до получаса времени по утрам на выбор одежды. Я старалась.

И была вполне довольна собой.

Поначалу все шло отлично. Мы улыбались друг другу, Он поил меня кофе и дорогим бренди, я писала для него эссе и покупала в метро карту Киева, чтобы он не заблудился.

Спустя еще десять лет, т.е. сегодня, мне по-прежнему сложно разобраться в своем отношении к миру стилистов, визажистов, косметологов и китайских массажисток.

Умом я понимаю: “если звезды зажигают, значит бла-бла-бла”... Помочь подростку избавиться от прыщей или шрамов на щеках - дело благое. Без иронии. Или сгладить растяжки после родов. Да и стрижки - штука прекрасная на самом деле. Когда я смотрю, как работает хороший парикмахер, я искренне восхищаюсь им и даже иногда жалею, что не выбрала эту профессию.

Но салоны красоты, в большинстве своем, плодят штампы и служат штампам. Наверное, я еще и поэтому их опасаюсь: боюсь, что меня сделают такой, как все, заставят принять некий стандарт и следовать ему - сначала во внешности, а потом и в образе мысли, в чувствах, в целях… Что меня опять постригут по шаблону, как тогда, перед аспирантурой, и мне опять придется - с тупыми ножницами в руках - бороться за свой мир.

“Индустрия красоты в эпоху самолюбования”... В стране война, мир катится в тартарары, а народ снимает “себяшки” и вкладывает деньги в художественные ногти, наращенные ресницы, силиконовые губы и прически, по стоимости близкие к прожиточному минимуму…

При том, что следить за собой можно без таких затрат. Шугаринг и пилинг, массаж и ароматерапия, фитнес и фейсбилдинг, маски для лица и убтан своими руками… Все это прекрасно можно делать дома. Привести в порядок ногти – тоже совсем не сложно. Особенно, если свободно владеешь и правой, и левой рукой. Может, маникюр выйдет не таким профессиональным, но вполне гигиеничным, а большего мне, например, с моим образом жизни и не надо. Фейс-билдинг и массаж лица нужны не столько для красоты, сколько для раскрепощения.

Пару лет назад заметила, что мои мимические мышцы утратили былую подвижность и тонус, застыли в виде маски грусти, боли и усталости. Именно это старит больше всего. Как говорил Мейерхольд, посадите актера в позу горя и он почувствует горе. Если на твоем лице обосновалась «вся скорбь еврейского народа», никакие антидепрессанты не помогут. Разомни лицо! Научись опять улыбаться глазами, как в детстве. Наперекор всему. Подмигни себе в зеркале, скушай «Ундевит», присядь десять раз и сделай доброе дело - эффект будет потрясающий. Проверено “правдивым зеркалом”. Отличная процедура.

Но требует внутренней работы. Гораздо проще вложиться в “инъекции молодости” и лазерный пилинг… И попытаться остановить время. Хотя это в принципе невозможно. Эффект продлится в лучшем случае несколько месяцев. А что потом? Опять? Зачем?

Старость - это не только морщины на коже. Это боль в суставах, одышка и недержание. Но главное, старость - это когда забыл, ради чего живешь… “Жизнь без цели - худшая из судеб”. А такое случается и в двадцать, и в сорок пять, и в сто лет. Климакс - это, опять-таки, не только приливы и обвисший контур лица. Климакс - это когда тебя перестают хотеть. Или даже не начинают. Это тоже не от возраста зависит.

Наполненность - вторая составляющая истинной красоты. Иначе это не более, чем эстетика мебели.

Вот, например, собрались бы десять тетушек, «которые могут себе позволить», и позволили бы себе флешмоб: один раз в год в течение месяца все средства, предназначенные для походов в салон красоты, перечислили бы на счет какого-то закарпатского пацана, умирающего от рака крови. Этих средств хватило бы на пересадку костного мозга и на реабилитацию… Но тетушки не ездят в трамваях и не видят плакатов: «Помогите спасти…»

(Дописано респондентом в сопроводительном письме после согласования основного текста):

…Перечитала текст и поняла, что выгляжу завистливой нищенкой.

Не исключено. Но это, скорее, не зависть, а сожаление: у меня никогда не было возможности оказаться «на темной стороне луны» – полностью окунуться в тот мир, ощутить на собственной коже, каково это – быть дорогим клиентом «бьюти-студии». Судить о чем-то, не зная этого изнутри – глупо и бессмысленно. И я сожалею, что мне здесь пришлось.

Есть у меня приятельница. Три высших образования, с десяток талантов, о которых я даже мечтать не смею, не красавица, но в рекламе ее снимают охотно. За свои двадцать девять лет она успела побывать в Индии, Грузии, Египте, Таиланде, объехала пол Европы, и даже стояла с альпинистами на вершине Эльбруса. За что ни возьмется - во всем успех. С парашютом прыгает, с аквалангом ныряет. К тому же прекрасный человек, отличный друг и женщина, способная по-настоящему любить...

Как-то ей пришлось оперироваться по поводу старой травмы руки. В последний день перед госпитализацией она пришла на работу и грустно вздохнула: 

С тех пор, когда мне хочется подумать плохо о женщине со слишком дорогим маникюром, я вспоминаю свою приятельницу.

Но если для кого-то красивый маникюр - отправная точка к новой жизни… Что ж, в добрый час! Главное, чтобы общее количество счастья в нашем мире росло, и каждый получал именно то, чего на самом деле хочет, а не только красивую обертку.